От самых скорбных чувств пишутся самые плохие письма. Конечно, я отправлю его тебе. Даже передам из рук в руки. То, о чём я попрошу тебя сейчас, когда перезвоню, не так уж трудно сделать: я попрошу тебя высказаться, высказать мне всё, что ты думаешь. Ты не сделаешь этого. И тогда буду говорить я. Сейчас мы оба обижены, и оба считаем себя правыми, а друг друга - виноватыми. Никто из нас сейчас не собирается уступать другому свои позиции. А зачем? Ведь так гораздо удобнее - быть обиженным, да и потом, память услужливо подкидывает все моменты в прошлом, когда было сделано или произнесено что-либо задевающее нашу гордость…



Почему ты всё время должен стараться меня понять?



Почему я всё время должна лелеять твоё самолюбие?



«Почему бы мне не бросить всё это дело и не сказать ей: ПРОЩАЙ



«Почему бы мне не уехать, куда глаза глядят, и не остаться с самой собой наедине?»




Как приятно чувствовать боль, свою, родную, да когда кругом никто не понимает, даже ОНА… даже ОН… когда эту боль и доставляет этот кто-то, кого так любишь. Но в какой-то момент стрелки часов начинают бежать быстрее, в какой-то момент с уст срывается не то слово, происходят не те действия… и всё летит в трубу. И тогда она и приходит - всепоглощающая хозяйка БОЛЬ, не давая места больше никому, кроме себя: ни вере, ни надежде, ни любви. Только слёзы и пустое безразличие.



- Я тебя люблю

- Я знаю




И тишина, и только два сердца, бьющихся на разных концах телефонной линии - теперь уже бьющихся в разных темпах.



Так уже было. Обида. Молчание. Стена… Захлопнувшаяся раковина. Плачущий зверёк. Когда ломается лапка - это больно. Но несравнимо хуже, когда кто-то эту рану заживляет, а потом сам же наносит вновь удар по тому же месту… Порванная струна…



Больше нечего добавить.




«Он стоял на автобусной остановке и смотрел на часы. Половина седьмого. На это время они обычно назначали здесь встречу… Мимо спешили люди, проезжали машины. Шесть - сорок пять. Через пару минут она должна появиться, подумал он. Она, как всегда, опаздывала. Он начал было нервничать и вдруг осёкся… ведь её уже месяц как нет…»